…Я наблюдала за ней со стороны, что-то в этом человеке меня привлекало, она была какая-то особенная, непохожая на всех остальных. Свобода, справедливость, сила – именно это можно было сходу прочесть в ее больших глазах.

Мне было интересно с ней познакомиться и наконец, это произошло. С первой же минуты нашего знакомства я поняла, что не ошиблась в своих предположениях. Это была сильная и неординарная личность. Очень быстро мы стали друзьями, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте. У нас были искренние доверительные отношения. Так уж вышло, что наша дружба пришлась на период обострения ситуации в Нагорном Карабахе, куда она неоднократно была командирована по собственному желанию. Конечно, многие в редакции сильно переживали за Салатын., и каждый раз, по ее возвращению в Баку, уговаривали больше не ездить в опасные регионы, на что она всегда отвечала одно и то же: «Если не я, то кто?». В других редакциях поражались, как при таком количестве мужчин – журналистов «Молодежки» в «горячую точку» едет женщина, да к тому же мать шестилетнего сына, которая растила его одна.

Я не раз спрашивала Салатын, не страшно ей там? Она недоуменно смотрела на меня и говорила: «Здесь страшнее, все какие-то приземленные, все суетятся, пытаясь отхватить лучший кусок жизни. А там, плечом к плечу, ты чувствуешь себя в большей безопасности, там все в равных условиях, все находятся на грани жизни и смерти, все друг за друга. Там я понимаю, зачем живу».

…Помню, как в узком кругу друзей она отмечала свой 29-летний день рождения. Мы дарили подарки, говорили тосты в ее честь, а она тихо наблюдала за нами и улыбалась. У нее был глубокий выразительный взгляд, ее большие карие глаза выражали ее состояние и говорили за нее. Когда я уходила, она остановила меня и сказала, что у нее тоже есть для меня маленький подарок, но при всех она не хотела его афишировать. Она ничего не делала напоказ. Подарок? – удивилась я. «Да, вот он – она протянула мне… пулю – она пролетела поверх моих волос, сохрани ее». В моих глазах был ужас, в ее – одержимость. «Салатын, я не хочу, чтобы так…» «Как так, не хочешь, чтобы мимо? – пошутила она. «Я не хочу, чтобы ты жила на грани смертельной опасности, я очень боюсь за тебя, я так тебя люблю. Пообещай, что не поедешь – наивно просила ее я. В ответ она понимающе улыбалась мне и говорила «я не могу по другому, ты же знаешь...» - А почему другие могут? – настаивала я. – Ну ты же не с другими дружишь. Пойми, как я могу спокойно жить, делая вид, что ничего не происходит, когда на моей Родине льется кровь, когда молодые ребята гибнут,?» - «Мне страшно за тебя…» - «А мне страшно за всех нас…»

Очень часто бывало так, что мы сидели и подолгу молча смотрели друг другу в глаза. Казалось, что в эти минуты говорят наши души… Я дорожила ею, верила и понимала ее, а она понимала меня. И вот в один из таких моментов, мы сидели у нее в крошечной комнатке (она снимала ее с сыном Джекой), и вдруг она посмотрела в никуда и тихо произнесла: «знаешь, я сегодня сон видела - много людей, все грустные, и меня несут на руках к кладбищу. Может быть…» - Что?- в испуге перебиваю ее я. – Да, ничего, я так..Ты чего? Да, ладно тебе.. Перестань... Я ведь еще не умерла, чего ты расстраиваешься? Рано еще… Мы еще повоюем. Да не умру я, обещаю!..

Однажды мы философствовали с ней о жизни, она, выслушав меня и затушив в пепельнице очередной окурок, сказала: «Сложно тебе будет с твоим прямым характером. Только запомни одну вещь. Не ищи в людях того, чего в них нет. Принимай их такими, какие они есть. Иначе не выживешь».

В очередной раз предстоял отъезд в «горячую точку». Вопрос «кто поедет?» ни у кого не возникал. Конечно, Салатын.

Накануне отъезда она впервые пришла ко мне домой. Я познакомила ее с мамой и сестрой. Мы долго сидели, пили чай, говорили о жизни. Салатын оживленно рассказывала про придуманную ею детскую передачу «Трамвай желаний», в которой участвовал ее сынишка, Джейхун. Моя мама всячески пыталась отговорить Салатын от опасных командировок, ссылаясь на то, что ее маленький сынишка очень нуждается в ней. Но она на все находила ответ: «Когда мой сын вырастeт, - говорила она – я смогу честно, без зазрения совести смотреть ему в глаза, а если я этого не сделаю, то мне всю жизнь будет стыдно».

На пороге, прощаясь с мамой, она обняла ее и неожиданно сказала « Прошу вас, берегите Нигяр, нелегко ей будет в жизни, поддержите ее в трудные минуты…» Мама была удивлена словам Салатын, и чуть не расплакалась. Они обнялись, а Салатын серьезно продолжала «Вы мне обещаете?» - «Обещаю» - ответила мама. Мы обнялись, поцеловались и она растворилась в темноте, в парадной вдруг погас свет. Внизу ее ожидало такси.

Завтра ей предстоял долгий путь в Карабах.

Ночью я не могла уснуть, вспоминала, как однажды в разговоре сказала Салатын: «знаешь, о чем я думаю, вот ты такая мужественная, патриотичная, а я не такая, и вот я спрашиваю себя, а выдержу ли я пыток, оказавшись в плену? А если нет?..» Салатын посмотрела на меня своими большими умными глазами и сказала: «Выдержишь. Я знаю. Такие как ты только с виду слабые, а на самом деле в тебе именно тот несгибаемый стержень. Только слабые люди об этом не думают. А ты сильная. Верь мне». Эти слова сыграли огромную роль во всей моей дальнейшей жизни, словно она вселила в меня эту силу и уверенность…
…Наступило утро. Бегу в редакцию, где мы условились встретиться. Лифт не работает, взлетаю на 9-й этаж. Тишина. Стучусь к Салатын – молчание. Обегаю всю редакцию – пусто. «В чем дело, может я что-то напутала? Где Салатын?» Наконец в конце коридора послышались голоса. Я обрадовалась. Вбегаю в комнату, девочки говорят по телефону. - Привет, Салатын не видели? - Она уже уехала…

Шли дни длинною в жизнь. Я ждала ее как никто другой, и наши ребята это понимали. Поэтому, получив от нее очередную сводку, в которой было пару слов и для меня, они бежали ко мне с ее коротким посланием «привет Нигяр, скоро увидимся. Жди».

Я ждала. Ждала поминутно, посекундно, как никто на свете. Это дорогой мне человек, без которого жизнь казалось серой и пустой. Оставалось ждать двое суток, и эта мысль тешила сознание. Я готовила ей сюрприз, представляла сценарий нашей встречи, ее радостный и удивленный взгляд…

…Но судьба распорядилась иначе.

…9 января 1991 года, «дорога смерти» Лачин-Шуша. Военный уазик с Салатын и тремя русскими офицерами попадает под сильный обстрел армянских террористов. На машине 113 пробоин от пуль… Открыв дверцу машины, раненную Салатын расстреляли в упор…

…Сегодня я смотрю на Салатын – с ее именем на Каспии ходит огромный пароход – и думаю: «Вот и сегодня Ты, Салатын сажаешь на свои женские плечи нас, «приземленных» и увозишь далеко от берега, заставляя задуматься над истинными ценностями жизни. Спасибо тебе за все, мой настоящий друг!

Нигяр
2006г.