14 сентября 1887 года Берри Чапик вышел из паба и пинком разбудил сына. Мальчишка вскочил с холодных ступенек и посмотрел на отца. Провонявший джином, тот считал монеты. 

Дверь пивнушки отворилась, и вылез плешивый толстяк. 
— Чапик, это шанс дожать сукиных детей, куда ты собрался? 
Берри, с мятым, как консервная банка, лицом, сморщился и покачал головой. 
— Уходи, дожимай яйца фортуны без меня. 
— Тед пьян, с трудом волочит язык, как ты не понимаешь? 
Берри взглянул на Кристофера, крутящего в руках имбирного солдатика. 
— Ты почему не съел? — поинтересовался Берри. 
— Хочу показать маме, — ответил Кристофер. 
Берри отломил кусочек пряника и бросил в рот. 
— Ешь, — сказал он и поплелся к луже. 
Умывшись грязной водой, он вытер рукавом лицо. Достал папироску и с наслаждением закурил. 
— Поживешь с месяц как король и начнешь снова торговать тухлой рыбой.
— Вали к дьяволу! — ответил Берри и оскалил зубы.

— Паб отныне для тебя закрыт, ты понял? — не унимался плешивый. Дверь снова отворилась. Потрепанный мужик в грязном фартуке вылез наполовину из пивнушки и обратился к плешивому.

— Мистер Уилсон, Тед спрашивает: вы продолжите? 
— Как он? — спросил плешивый. 
— С трудом держится на ногах, я думаю... 
— Ты слышал, рыбак? — обратился плешивый к Берри. 
Рыбак промолчал и продолжал втягивать горький вкус табака, всем видом показывая безразличие, но глаза предательски заблестели. Уилсон заметил это и смолк, давая огоньку разгореться в груди старого игрока. 
— Так мы играем или треплемся? — спросил Берри.

Берри вглядывался во тьму парка. Прутья, заросшие лозой, ограничивали картину, но под вечерним солнцем он разглядел поле и сад, окруженный стеной из кипариса. Деревья плелись лабиринтом к большому дому, который поднимался над всем парком, как резной фонтан. 
Мысль о том, что парк — это лабиринт, смутила Берри. Он прикинул, что территория усадьбы превышала их деревушку в несколько раз. 
В саду возвышалась нимфа с печальным лицом. Статуя молилась на чашу для подношений. Золотой жертвенник блестел и переливался в последних лучах вечернего солнца. 
Рыбак поднял сына, Кристофер протиснулся меж погнутых прутьев, но зацепил крестик. Веревка порвалась, и распятье оказалось на земле. Берри поднял его и спрятал в карман. 
Мальчик шел к статуе, сжимая камень. 
— Бросай на край! — сказал Берри. 
Кристофер поднялся на жертвенник и приготовился расколоть чашу. Воздух в парке был спертым, тяжелым, насыщенным испарениями и дурно пах. У мальчика закружилась голова, миазмы заполнили легкие, он шагнул и поскользнулся. Небо оказалось под ногами, мальчик свалился на землю. 
— О-о-о-те-е-ец! 
Детский крик разбудил сонный парк. Где-то в саду вспорхнула птица. 
— Живой, малек? — спросил Берри. 
Кристофер плакал и держал ногу, качаясь из стороны в сторону, как маятник. 
Выходившая из лабиринта парка тропа, освещенная солнцем, накрылась тенью. Берри это заметил. 
— Давай, вылезай, Малек, — сказал он, и холодок прошелся по спине. 
Тень исчезла. Солнце осветило тропинку. 
Кристофер, хныкая, попытался встать, но повалился на колени. 
— Ползи! — скомандовал Берри. 
Тень снова появилась и стала разрастаться в размерах. Захрустели сухие ветки. Послышался звук, похожий на дыхание животного. 
Кристофер, раздирая живот, полз по камням, окрашивая их в пурпурный цвет крови. 
Берри тянулся к сыну, но прутья сдерживали натиск отца. Берри вытянул ладонь и сжал маленькую ручку. Но черная масса материализовалась за спиной мальчика. 
— Эй, ты кто?! — крикнул Берри. 
Грубая звериная сила вырвала ребенка из рук отца, как добычу, и потащила во чрево парка. 
Крик поглотила тишина.

Врата усадьбы, на удивление Берри, стояли нараспашку. Затем он оказался на крыльце и дернул за звонок. Над дверью висел фонарь, и по сухим мухам внутри Берри понял, что его давненько не зажигали. «Склеп», — подумал он. 
Дверь резко открылась. 
— Что вы тут делаете? 
Слуга в черном фраке уставился на Берри, и яркий свет дома залил бледного рыбака. 
Берри, переводя дыхания, рассказал о похищении сына. 
— О… — глаза слуги расширились, а лицо сузилось. — Где это произошло? 
Берри показал на восточную сторону лабиринта. 
— Восточный парк? Не может быть... 
— Мой сын там, надо спешить! — сказал Берри, сжимая кулаки. 
— Пройдемте, пройдемте, мистер, ключ от парка у лорда. 
Слуга привел Берри на светлую террасу, где мужская фигура восседала на софе, словно высеченная из алебастра, наслаждаясь чтением и пуская прозрачный дым трубкой из слоновой кости. 
Лорд поднялся и со щедрой улыбкой направился к входящим. Его белая рубашка сидела без изъяна, как честь ангела. 
Он протянул руку и благодушно произнес: 
— Лорд Валтасар. 
— Чапик, — представился Берри, немного оробев. — Берри Чапик, сэр. 
Подойдя ближе к лорду, рыбак увидел шрамы и язвы на его лице. Они походили на следствие кожной болезни. 
— Мой сын похищен, сэр, — поспешно начал Берри. 
Лорд медленно закрыл дверь, располагая гостя в сумрачном свете комнаты. 
— Мои глубочайшие соболезнования, мистер. Я очень люблю детей. 
Он сделал неопределенный жест: 
— Мне жаль. 
— Жаль? — повторил Берри. — Вы, наверное, не так поняли, сэр. Он похищен в вашем саду. 
— Восточный парк, ваше превосходительство, — поправил слуга. 
— Я пришел за ключом, сэр, — Берри переступал с ноги на ногу. 
Лорд провел его вглубь комнаты и указал на кресло. Берри разместился на нем — казалось, умиротворяющем, а не просто служащем сиденьем. 
Валтасар сел рядом с зеркалом и взял трубку. Он протянул гроздь винограда Берри, но тот покачал головой. 
Не дожидаясь, пока лорд раскурит трубку, рыбак спросил: 
— Так вы поможете? 
Лорд выпустил дым и сквозь клубы вглядывался в зеркала. Отражение лица в них представлялось гладким, как поверхность пруда в безветренную погоду. Все зеркала, а их Берри насчитал двенадцать штук, были мутными, словно, смазанными воском. 
«Как в лихорадочном сне», — подумал он. 
— Мистер Чапик, мне больно говорить, но ваш сын умер, — неожиданно сказал лорд. 
— О чем вы говорите? 
— О ядовитых цветах и диких животных в садах Восточного парка. 
— Мой сын не мог умереть, — Чапик побледнел и прислонился к столу. 
— Я знаю, как больно это слышать... 
— Его похитили, я видел, — Берри зажал рот и поборол рвоту. 
— Мистер Чапик, парк был создан моим отцом, для изготовления лекарств и противоядий. Хочу сказать: цветы в нем обладают не совсем обычными свойствами, их испарения опасны для рассудка. 
— Дайте мне ключ, — голос у Берри дрожал. 
— Восточный парк — в прошлом дом охотничьих собак. После пожара растения поменяли местоположение и спутали все тропы, карты теперь там не помогут, а животные, если выжили, то, мне страшно представить, что с ними произошло. 
— Кристофер жив,— Берри вытащил из-за пазухи большой нож. 
— Успокойтесь, мистер Чапик, я спасаю вас от вас самих. 
— Дайте мне ключ! — закричал Берри. 
— Не могу. Это ничего не изменит. 
— Если вы не дадите мне ключ, я... я вынужден буду его забрать, сэр. 
Лорд встал спиной к Берри и спокойно проговорил: 
— Тогда вам нужно собрать толпу лесорубов. 
Чапик сжал рукоятку ножа и уверенно пошел на лорда. 
— Хорошо, мистер Чапик, я отдам вам ключ, но скажите мне, пожалуйста, честно: зачем ваш сын залез в Восточный парк? 
— Дети… — ответил Берри, вытирая слезу. 
Лорд вытащил из кармана бархатный мешочек и положил на стол. 
— Дети? Нет. Взрослые. Вас привлекло золото нимфы? 
Берри молча схватил мешок и вышел из комнаты. 
Они с лордом спустились с террасы и вышли в сад. Железная дверь, как рыцарь в тяжелых доспехах, разделяла их от Восточного парка. Но путь к двери преграждал ров. Лорд тронул фигурку дракона, стоящего на земле, и механический мост с шумом вылез из-под воды, как морское чудовище. 
«Кристофер, Кристофер, прости меня…» — думал Берри, шагая по металлическому сооружению. 
Мост поржавел и сгнил. Конструкция выглядела так, словно пролежала под водой десятки лет. 
Берри вставил ключ в замочную скважину. Дверь скрипнула. Лорд прислонился к двери. 
— Мистер Чапик, хочу предупредить: если за вами закроется дверь... вы там умрете. 
— Отойдите! 
Лорд принял грозный вид и вытащил револьвер: 
— Один патрон — на тот случай, если найдете виновного в похищении Кристофера. Не раздумывая, стреляйте. 
Чапик взял оружие и вошел в Восточный парк.

Темнело. Лабиринт заполнил сумрак. Деревья стояли плотно, их ветки хлестали Берри, как осужденного, идущего через строй солдат, бьющих плетьми. Рыбак продвигался по сухим, гниющим, черным растениям. Пахло могилой и тленом. Каждый шаг приближал к тьме. Тропы расходились, петлили, заводили в тупик. Скелеты собак с пустыми глазницами, из которых росли сорняки, молча следили за Берри. Когда он зашел в мутную жижу, испарения поднимались, как пар с поверхности болота. 

Берри потянуло ко сну. Он ухватился за ветку, чтобы не упасть в топь. Голова потяжелела, словно пушечное ядро, и на мгновение рыбак расслабился. Он медленно стал погружаться в муть. Берри закрыл глаза. 
«Кристофер!» — мысль о сыне пробудила рыбака. 
Он дернулся из липких лап жижи и начал перебирать ногами, наступая на что-то рыхлое и хрупкое, пока не вышел на тропу. Раздался хруст. Тишина. Никого. Впереди ржавые прутья, торчавшие словно колья, а слева греческая статуя, та самая немая свидетельница похищения сына. 
Раздались вопли зверя. Звук приближался. Оно появилось из кустов и устремилось к Берри. Рыбак не мог понять: зверь или человек? Миазмы кружили голову, все размылось, как после бутылки джина. 
Оно приближалось, издавая звук, похожий на плач ребенка. 
Берри с отчаянием вспомнил, что у него один патрон. Он бросил камень в том направлении, откуда рычал зверь. 
Перед ним оказался получеловек, передвигающийся на четвереньках, как гигантская крыса. 
Две руки, костлявые, холодные и цепкие, как крючки, внезапно впились в рыбака. В опьяненном саду, в безумстве, в ужасе. С нацеленностью и силой зверя руки все сильнее и сильнее сдавливали горло Берри. Его лимфа набухла. Казалось, будто кто-то заполнил легкие песком. Разбитый калейдоскоп закрутился перед глазами. 
Едва Берри понял, что вот-вот, и дух его покинет тело, как вдруг он ударил ножом и сам схватил животное за горло. В легкие забился воздух. Звериные руки обвисли. Берри слышал, как чье-то слабое дыхание постепенно стихало рядом с ним. 
Слабый вздох. Еще один совсем слабый вздох, и снова наступила полная тишина. Властная тишина, охватившая весь сад. 
Берри очнулся. Кристофер бездыханно лежал на траве. Его горло покраснело, и на нем остались следы толстых пальцев отца. Статуя смотрела своим пустыми глазами, печальная и растерянная, как будто сожалея о случившемся. 
Рыбак приставил револьвер к виску.

Лорд Валтасар надеялся, что Чапик вырвет сына из смертельных объятий парка.

«Отец ради сына может сделать все. Как и выпотрошить все из сына...» — размышлял лорд, смотря на свое изуродованное отражение в зеркале. 

Подошел слуга и со словами «Мистер Чапик обронил, сэр» передал маленький испачканный крестик и бокал вина. 
Лорд захотел надеть крестик, но распятье выскользнуло из рук в бокал. Вино брызнуло. На белой рубашке появилась багровая точка. В глубине парка раздался выстрел.