В детстве я очень редко мог видеть своего отца. Это было связано с его работой. Не буду упоминать, кем он был и чем занимался. Нет, не подумайте о чем-то ужасном, террористическом, например, или что он был киллером. Работа его была государственной, о которой следует умалчивать. Но суть не в этом. Не знаю, знакомо ли вам чувство одиночества, когда вы так редко видите своего отца, что начинаете забывать его привычки, походку, улыбку, его отношение к вам. Постоянные переезды, торопливые разговоры, простые вопросы, периодические игрушки, подарки от него, которые через некоторое время забрасывались в угол и забывались. Ну а что тут мудрить? Разве вещь может передать тепло или чувства того, кто подарил вам ее? Игрушка не расскажет вам сказку на ночь, не погладит вас по голове, не объяснит, что можно делать, а что нет. Конечно, бывали вылазки на природу по выходным, но нас сопровождалл столько различных людей, что ты среди них казался иголкой в стоге сена. Тебя могли заметить только тогда, когда ты убегал куда-то на долгое время и не появлялся к обеду, среди смеха, веселья и глупых взрослых разговоров. Тогда же не было телефонов, планшетов или Mac Book-a, с которым ты мог забиться в угол и поиграть в Angry Birds. Тебе хотелось полазить по деревьям, покидать камней, поиграть с мячиком, побегать за курами, уплетать различные ягоды, растущие вдоль дороги. Да, вы не забыли, что именно такое детство было у вас. А когда ты слышал свое имя, съеживался от испуга, что тебе сейчас влетит. Какой-то хороший дяденька уберегал тебя от маминых подзатыльников, но поймав взгляд отца, полный упрека, ты чувствовал, что разбил все его надежды. И с каждым разом трещина все расширялась и углублялась.
Никак не могу забыть тот день. Мы жили в Шамахе и отец долгое время отсутствовал по причине очередной командировки. Я был не очень общительным ребенком, всегда держался в стороне, мало разговаривал. Отвечал только тогда, когда мне задавали вопросы. Хотя, вопросы я тоже не любил, они нарушали мое личное пространство. С каждым новым допросом, я ощущал себя все больше уязвимым. Очередной ответ лишал меня индивидуальности и мог нанести мне ущерб, потому что они в будущем могли использовать все это против меня и надавить на слабую точку. Таким я был ребенком. И что-то во мне сохранилось с тех самых пор. Все также не люблю допросы о моей личной жизни. Если я тебе доверяю, расскажу все о себе, даже если ты в будущем будешь использовать это против меня, мне не покажется обидным или способным как-то причинить боль.
Так вот, мы играли с ребятами на улице. Один мальчишка, старше меня на несколько лет, с криком и возгласом прибежал от ворот и сказал, что мой отец приехал. Мир вокруг меня перевернулся, все чувства обострились настолько, что я ничего не видел вокруг и никого не слышал. Я просто бежал, бежал в сторону ворот, чтобы обнять его первым, почувствовать его тепло, побыть немного на его руках. Тут я заметил, что кто-то в черном пальто вошел во двор с портфелем в руках. Мой крик, как гром, раскатился по всей округе. С ревом подбежав к нему, я обнял его и не отпускал, не хотел, чтобы этот миг прекращался. Его рука прошлась по моей голове, с трепетом гладя, но в этом движении был что-то отрешенное. Подняв голову, понял, что это не мой отец. Я не знаю, поймете ли вы меня или, может, осудите, даже посмеетесь надо мной, мол, как можно не узнать своего отца. Но было ли с вами такое, когда целый мир заключен был лишь в одном миге, в одном объятии, в одном прикосновении. Надежда - вот что мною двигало. Быть оправданным, понятым, любимым, хотелось, что все мои заборы рухнули, трещины склеились и надежды оправдались. Услышать всего одну фразу: «Сынок, я дома. Отныне я всегда буду рядом». Но этого не произошло. Вместо этого я получил еще одну травму, шрам, прорезавший до глубины мое сердце и неспособный затянуться ни какими швами. Это было больно. Нет, не обидно от того, что все вокруг смеялись. Не потому что ты смотрелся так глупо, обнимая другого человека, а больно. Из-за еще одной разрушившейся надежды, от маленького лучика света в сердце, который загорелся так ярко, но потух так быстро. После я долго плакал и никому не могу объяснить причину. Мне не хотелось надеяться, ждать, любить, верить. Хотелось поставить на все чувства крест и просто существовать. Может, для некоторых из вас я слишком молод, чтобы давать советы, но никогда не давайте своему ребенку шанса усомниться в вас, в вашей любви. Если у вас появляется лишняя минутка, бегите к своему детищу, играйтесь с ним, катайте на качелях, покупайте мороженое, но ни в коем случае не создавайте в него чувство обделенности, неприязни. Любите и не разрушайте ничьи надежды.
