В первый зимний день ушедшего года, когда мир, потирая глаза, просыпался для борьбы со СПИДом, я с двумя попутчиками уже стояла у стойки авиакомпании МАУ в нашем чарующем взор эстетов аэропорту и в радостном предвкушении регистрировалась на рейс до Одессы, транзитом через Киев.
В течение ближайших трёх дней нашей троице, вкупе с коллективом любопытствующих блогеров из других стран, предстояло открыть для себя один из самобытнейших украинских городов. Собственно, можно сказать, что для меня это вообще было первое знакомство с Украиной, потому что, несмотря на всю любовь к этой стране и даже наличие доли украинской крови в роду в лице одной из прабабушек, до сих пор я побывала только в Крыму, и то в детстве (хотя воспоминания по сей день пестрят немеркнущими красками). Киев для меня и вовсе как Париж для фанеры, я над ним только пролетаю периодически туда-сюда, приземляясь лишь на пару часов для пересадки в аэропорту.
Поэтому мысли о предстоящей поездке согревали и отгоняли сон, которым я пожертвовала накануне ради сборов в дорогу. Впрочем, не спать вполне привычное для меня занятие почти перед каждым путешествием, чему уже никто больше не удивляется и не журит меня даже для проформы.
Непрерывно звучащие в голове "Ах, Одесса – жемчужина у моря" и песня Кости-моряка заглушили утреннюю перебранку работников таможенного досмотра и моё недовольство тем, что пришлось разуваться для проверки, мы погрузились в самолёт, и, как сказал в своё время Юрий наш Гагарин, "поехали".
Одесса нас встретила хмурой холодной погодой, но душевным теплом. Познакомившись прямо в аэропорту с "коллегами" из Казахстана- тремя весёлыми ребятами, мы принялись следовать программе.
Программа на этот день предполагала размещение в отеле, обед, обзорную экскурсию по городу, ужин и посещение театра Оперы и Балета, где в тот день давали "Жизель".
Театр оперы и балета
Выделенный по случаю гид Вячеслав забросал нас датами и фактами, но мне, в силу окончательно сформировавшегося в последнее время желания, гораздо важнее было, отключившись от рассказов и толпы, пройтись молча и неторопливо, впитывая энергетику города (которая, к слову, там просто замечательная, что почувствовалось практически сразу) Поэтому я сознательно отставала как могла, приближаясь только изредка.
Но недаром в самом начале повествования была упомянута борьба со СПИДом. Возле здания городской Думы, прямо у памятника Пушкину, ко мне подскочила пара волонтёров и, сообщив о том, какой сегодня день, предложила быстро и бесплатно сдать экспресс-анализ на ВИЧ и гепатиты. На мой вежливый, но твёрдый отказ доброхоты-старатели огорчились, но не сдались: "Ну, хотя бы презервативы возьмите, тоже бесплатно". Я смущённо оглянулась на сочувственно взирающего сверху Александра Сергеича, снова отказалась и тут же побежала догонять товарищей, пока не получила ещё какого-нибудь заманчивого предложения.
Не знаю, дух ли бывшего губернатора Саакашвили ещё окончательно не выветрился из города или это такая специфика черноморского города-порта, а может ещё по какой причине, но на всём пути следования я постоянно ощущала такое очень-очень эфирно-неуловимое сходство с Батуми и даже сама себе не могла объяснить, почему.
Между тем гид Вячеслав, подобно Ивану Сусанину, стремительным ходом вёл нас к ресторану, торопливо отвечая на возникающие по ходу вопросы и страшно переживал, что мы, из-за периодических остановок для фиксации окружающей красоты на фотографическую память, не укладываемся в график и опаздываем на ужин.
На ужине уже ожидали представители городской администрации и остальные участники тура: поляк Пётр, латыш Иварс и трое турков: пенсионер-путешественник и молодой архитектор из Стамбула и их соотечественник из Измира. Услышав понятную без перевода речь, представители братского народа обрадовались и оживились, тут же явив собой воплощение известного изречения "две страны- один народ".
После всех приветственных речей, угощения и тостов, выяснилось, что поскольку балет вот-вот начнётся, на переодевание времени у нас меньше, чем ничего, поэтому мы, к моему великому ужасу и огорчению, тут же двинулись прямо в расположенный в двух шагах театр. Ужас и огорчение были обусловлены тем, что, учитывая минусовую температуру за окном, я оделась на экскурсию как геолог для экспедиции на Северный Полюс и столь великолепное по красоте и торжественности здание, как оперный театр, никак не заслуживало подобного вида зрителя.
Однако одним неподобающим внешним видом мой позор в стенах этого театра не закончился. Едва началось представление, все три предыдущие бессонные ночи злобно накинулись на меня как голодные волки на заблудшего путника и стали усердно закрывать мне глаза.
Я боролась. Боролась отчаянно, как партизан, окружённый фашистами. Всё, происходящее на сцене, в сравнении с происходящей во мне драмой, было не иначе, как детским лепетом. Я энергично растирала уши, надавливала на точки, активизирующие энергию, заламывала пальцы, но в какой-то момент всё же не выдержала и провалилась в глубокий сон.
Через пару минут я засну и позорно просплю весь первый акт
Однако моё чувство стыда оказалось гораздо стрессоустойчивее, поэтому после каждой сцены я чувствовала, как, не просыпаясь, громко хлопаю вместе с остальными зрителями. Наконец первый акт закончился. Сидевшие позади зрители, давясь от смеха, поинтересовались, понравилось ли мне происходившее на сцене. Я покаялась, посмеялась вместе с ними, и тут подоспевший на помощь добрый латыш Иварс, пригласил нас в буфет пить кофе.
Кофе мы пили так, что профукали начало второго акта и в зал нас, к моей плохо замаскированной радости, не впустили. А поскольку до приезда автобуса оставалось ещё около часа, всё тот же добрый Иварс, прибывший в город на пару дней раньше и уже успевший освоиться, предложил провести собственную экскурсию, которая, к слову, оказалась не хуже вячеславовской.
Программа второго дня была не менее насыщенна. Предстояла экскурсия в дом-музей Утёсова, обед в ресторане "Будапешт" (кстати, будете в Одессе, непременно загляните: и очень вкусно, и персонал - выше всяких похвал!) и посещение пары санаториев за городом.
К Утёсову с нами поехал один из трёх турков, который молодой архитектор (если помните). Всё то время, пока хранительница музея самозабвенно рассказывала нам историю жизни великого артиста, я самозабвенно слушала, впитывая энергетику маленькой квартирки, а наша гид Ира самоотверженно переводила на английский, стараясь ничего не упустить, турок послушно выслушивал, иногда понимающе кивал, но выражение его лица при этом заставляло меня периодически представлять обратную ситуацию и изо всех сил удерживаться от смеха.
А ещё в доме-музее живёт совершенно потрясающий кот, которого хотелось бесконечно тискать и из-за которого совсем не хотелось уходить. Но нас уже традиционно торопили в связи с плотным графиком, поэтому пришлось смириться и топать на обед.
Санаторий имени Горького, в который мы навострили лыжи после оказался комплексной постройкой на огромнейшей парковой территории. Встречающие нас милейшие девушки- представители администрации сообщили, что прежде здесь располагалась дача Бродского. "Того самого?" - удивлённо и недоверчиво уточнила я. "Его самого,- подтвердили мне. - Тут он всякие приёмы устраивал, друзей собирал, с разных частей света гости приезжали. Обеспеченный был человек, мог себе позволить."
Я задумчиво продолжала терзаться сомнениями: "Надо же...а с виду скромный такой, бедный даже вроде...и гонениям подвергался...и тунеядцем обзывали...а, оказывается, вон, фабрикантом был. И как, главное, сочетались коммерческая жилка с поэтическим талантом!" Потом, почти как Скарлетт, решила, что подумаю об этом позже, побежала пить лечебную воду из бювета, а после, подобно заправскому турагенту, задалась привычными вопросами об условиях проживания, лечении и прочих предоставляемых услугах и возможностях. Возможности и услуги оказались весьма широкого спектра, так что, погуглив, можете найти много чего интересного и для себя подходящего.
Теми же вопросами задалась на следующем объекте посещения, отеле и рекреационном центре Grande Marine. Там выяснилось кое-что, способное заинтересовать многих женщин (впрочем, не только). Помимо кучи физиотерапевтических и других лечебных процедур, отпускаемых в собственном медцентре, туда периодически наведывается один известный пластический хирург с замечательной репутацией. И всем страждущим, решившимся на изменения собственной внешности, отель предлагает весьма привлекательные пакеты на весь период пребывания. Ежели кому вдруг интересно, пишите письма (можно мне-перенаправлю и сконтактирую исключительно по доброте душевной)
(Кстати, Бродский, как потом подсказал всё тот же вездесущий всезнайка Гугл, оказался всё же не тем, о ком подумалось поначалу, то бишь, не поэтом Иосифом с нелёгкой судьбой, а сахаропромышленником, меценатом и филантропом Лазарем Бродским, в общем, тоже хорошим человеком)
И вот уже третий, заключительный день нашего путешествия. Главное на повестке дня- Литературный музей и посещение парка скульптур. Этого я ждала с момента приезда, поэтому нетерпеливо выпрыгнула из автобуса, как вдруг слышу, как за спиной один турок (тот, из музея Утёсова) обречённо говорит своим товарищам: "Друзья, сейчас будет очень скучно". Я прониклась искренним сочувствием и решила принять огонь на себя (благо, в данном аспекте это было бы только в радость)
Однако, всё оказалось не так просто. Музейный экскурсовод, женщина, влюблённая и беззаветно преданная собственному делу, плюс крайне ответственный человек, пыталась с помощью Иры донести до них все нюансы, связанные с историей, бережно хранимой в музейных стенах. Турки вежливо кивали с нескрываемой тоской в глазах, лишь пару раз оживившись при упоминании Толстого и "солнца русской поэзии".
В третьем или четвёртом по счёту зале мне удалось-таки безраздельно завладеть вниманием хранительницы тайн. Увидев на стене портрет невероятно красивого Чехова, я застыла в восхищении! "А можно я его сфотографирую?» - спросила, чуть придя в себя, у хранительницы. И, видимо, столько страсти было в моём вопросе, что она с пиковым воодушевлением в голосе заявила: "Фотографируйте! И сами тоже сфотографируйтесь с ним! Это запрещено и меня даже могут уволить, но раз это так важно для вас, я готова пойти на этот риск!"
Заинтересованные нашим пылким разговором турки, достали телефоны и аппараты и на всякий случай тоже сфотографировали меня с Антоном Палычем, возможно, подумав, что весь этот ажиотаж неспроста и не на пустом месте.
Тут, впрочем, на горизонте снова замаячил вопрос времени и графика, и мы заторопились дальше.
Парк скульптур, расположенный во дворе музея, оказался прямо-таки воплощением знаменитого одесского юмора. Хорошо известные всем авторы и персонажи предстали перед нами во внезапно новом и совершенно непривычном обличье и это, скажу я вам, весьма и очень здорово придумано.
Пока мы топали на обед по залитым солнцем улицам, мысли в голове, подобно морским волнам, накатывали одна за другой. Уезжать совсем не хотелось. Выдавшаяся в этот день ясная безветренная погода ещё больше усиливала это нежелание. Хотелось остаться здесь до самой весны, долго-долго бесцельно бродить по улицам, любуясь потрясающе красивыми архитектурными зданиями с огромными окнами. Большие окна в доме- это всегда чудесно! Пожить в одном из них, пытаясь на время почувствовать себя местным жителем. Дождаться, когда, как в той самой песне, фонтан покроется черёмухой и зацветёт каштан. И белых акаций гроздья душистые будут пьянить ароматом, а платаны хвастаться круглыми колючими серёжками. А ты будешь идти по всем этим местам из песен, книг и фильмов и улыбаться прохожим. Просто так. Потому что в этом городе невозможно иначе.